О том, как ведутся современные журналистские расследования, рассказала ведущий репортер OCCRP Миранда Патручич, сообщает kapital.kz.
«Панамские документы» — самое громкое разоблачение минувшего 2016 года и самый ошеломляющий пример журналистских расследований нового века. За этой сенсацией стояла группа независимых журналистов. Напомним, в течение года преступные цепочки в офшорные зоны из разных стран отслеживали участники Международного консорциума журналистских расследований (ICIJ) и Проекта по расследованию организованной преступности и коррупции (OCCRP). Весной этого года мир узнал о скрытой собственности многих известных политиков, в частности, 12 бывших и действующих президентов. Kapital.kz побеседовал с одним из ведущих репортеров OCCRP и лауреатом ряда мировых премий, Мирандой Патручич, о том, какую роль она сыграла в панамагейте, как ведутся современные журналистские расследования и какие схемы вывода капитала характерны для региона Средней Азии. Отметим, в Алматы Миранда провела тренинги для казахстанских коллег в рамках проекта iMediaProject.
— Миранда, в каком состоянии сейчас находится мировая расследовательская журналистика?
— Журналистских расследований стало гораздо больше. Репортеры сегодня очень помогают бороться с коррупцией. Правоохранительные органы на самом деле не очень справляются с этой задачей. Многие последние иски, которые выдвигались против компаний, замешанных в коррупции, стали возможными только благодаря тому, что первоначальные факты этих правонарушений были вскрыты журналистами. Например, случай с TeliaSonera — дача этой компанией взяток должностным лицам как Узбекистана, так и Азербайджана — была расследована только благодаря тому, что изначально за это дело взялись журналисты. Мне кажется, что коррумпированные власти также осознают, что журналисты могут выступать в качестве сторожевых собак, поэтому наблюдается давление на фронты свободной журналистики повсюду.
— Но при этом в своем тренинге вы отмечаете, что вести журналистские расследования стало гораздо легче. Почему?
— Раньше, для того чтобы вести какое-либо расследование, нам нужно было очень много времени, много денег, нужно было выезжать в то место, которое расследуется, разрабатывать источники, собирать информацию. Сейчас же благодаря интернету, доступным в онлайн-режиме базам данных — так называемым Big Data, очень легко собирать эту информацию. Вообще, расследовательская журналистика стала очень мощной силой. Если бы вы попали на конференцию, где собрались бы репортеры-расследователи со всего мира, то это сотни и сотни человек, которые обмениваются идеями, методами, они готовы сотрудничать и вести вместе какие-то расследования. Также мы видим, что все меньше становится расследований при крупных изданиях и, наоборот, растет количество маленьких центров, занимающихся этой работой.
— А почему крупные СМИ отказываются от расследований?
— Это слишком дорого. У меня уходит от трех до 12 месяцев на какое-либо одно расследование, поэтому крупным СМИ невыгодно держать целый департамент, который мог бы делать десять расследований ежегодно, им выгоднее иметь в штате на зарплате журналиста, выдающего 60 публикаций в год. Хотя, если вдуматься, мы приносим больше пользы. Благодаря расследованиям OCCRP были задержаны и конфискованы 4,2 млрд доллара США — наличными, либо в каких-то активах. В последнее время мы получаем очень много предложений от различных новостных изданий, которые уже не стремятся выдавать новости быстрее всех, а хотят делать уникальный контент. Расследовательская журналистика является таким продуктом.
— Есть ли тенденция к росту офшорных компаний в мире?
— Да, рынок офшорных компаний растет и развивается. Сейчас объем денег, которые находятся в циркуляции в офшорах, выше, чем когда-либо. (Офшорных зон в мире насчитывается около 50; по ряду оценок, общий объем средств в них может составлять 32 трлн долларов. — Ред.)
— Понятно, что небольшим государствам выгодно создавать такие зоны. Но можно ли как-то противостоять этим процессам?
— Расследования, которые мы проводили в рамках Panamapapers, четко показали и сами офшорные юрисдикции, и агентов по регистрации этих компаний. Они на самом деле помогают как коррумпированным лидерам различных государств, так и преступным группировкам отмывать свои деньги, вводить их уже в чистые обороты, об огромных объемах речь идет. И поэтому сейчас власти понимают, что в принципе все защитные механизмы, которые есть, они уже не работают и с этим что-то нужно делать.
В этой связи сейчас налоговые органы пытаются сотрудничать друг с другом и заключать двусторонние соглашения, для того чтобы каждая страна уведомляла другую страну, если ее гражданин держит в этом государстве свои деньги. Делаются различные международные усилия, чтобы аннулировать положения о секретности офшорных счетов. Чтобы раскрывать имя бенефициара, владельца. Это поможет бороться с растущими офшорами.
— Миранда, какой была ваша роль в Panamapapers?
— Я вела в основном азербайджанское направление. Вела два расследования. И в обоих из них фигурировали президент Алиев и его семья.
— Какие, по вашим наблюдениям, офшорные схемы характерны для региона Средней Азии?
— Как правило, для того чтобы иностранные компании могли зайти на рынок какой-то страны, им нужен местный партнер. И он должен быть либо очень близок к правительству, либо являться членом президентской семьи. Это то, что я видела в Узбекистане. И обычно, когда местный партнер решает выйти из этого бизнеса, он получает гораздо большую долю и более серьезную выплату, чем если бы это было при нормальных бизнес-условиях.
Еще одна схема, когда местные подрядчики получают вознаграждение гораздо выше, чем стоят на самом деле их услуги или их товар. Мы видим бонусы за успешно проведенную сделку или вознаграждения за консультационные услуги — если какая-то компания выигрывает тендер, какой-то контракт, тогда кто-то получает такое вознаграждение.
Также мы замечаем, что часто инвестиции, которые заходят в страну как «иностранные», на самом деле являются возвратными офшорными деньгами, той же самой местной семьи или влиятельных местных политиков. А также если они владеют какими-то объектами недвижимости в Испании, Англии, то, как правило, это тоже куплено на имя офшорной компании с тем, чтобы не раскрывать свою личность владения.
— Спасибо за интервью! Удачи вам.