Скорость пикирования нашей национальной валюты теперь зависит больше от внешних факторов, чем от Нацбанка и правительства, уверен наш эксперт – руководитель аналитического отдела FXPrimus Арман Бейсембаев
– Нацбанк утверждает, что волатильность обменного курса тенге снизилась в этом году до рекордного значения, а, значит, дескать, процесс рыночного образования курса тенге практически закончен. Следует ли ожидать в самое ближайшее время укрепления или, наоборот, снижения курса нашей национальной валюты?
– Утверждение Нацбанка действительно не беспочвенно. За прошедшие 2,5 года волатильность курса на самом деле снизилась, и мы увидели стабилизацию на уровне 320-350 USD/KZT. Все это время Нацбанк работал над формированием рынка национальной валюты и надо сказать, что отчасти погасить негативные тенденции ему все же удалось. Хотя говорить о полностью рыночном курсообразовании не приходится, без присутствия самого регулятора, который выступал обратной стороной сделки на рынке, на котором доминировали преимущественно БВУ, дело не обходится. Нацбанк так или иначе в достаточной мере присутствует на рынке и гасит резкие колебания курса, что, впрочем, не противоречит его мандату по обеспечению стабильности обменного курса, а является его прямой обязанностью. К тому же, и внешняя конъюнктура этому способствовала. С начала этого года Нацбанк объявил о планах дать доступ физическим лицам к торгам на валютный рынок, что, в целом, повысит популярность отечественного фондового рынка, и, как следствие, ликвидность, объемы торгов и способность рынка абсорбировать различные шоки, что сгладит его колебания. А шоков в будущем видится предостаточно.
– Какие факторы работают на усиление тенге, а какие – против?
– Все факторы, работавшие на укрепление тенге, уже сыграли свою роль, когда курс с 390 ушел под 310: рост цен на нефть, низкие процентные ставки мировых ЦБ, мягкая монетарная политика ФРС, падение доллара на международном рынке, высокая процентная ставка Нацбанка, кэрри-трейд по рублю, вследствие высокой процентной ставки Банка России.
Сейчас все эти факторы перестали работать. Рост цен на нефть больше не оказывает поддержку тенге, мировые ЦБ объявили о готовности к переходу к монетарному ужесточению, вслед за ФРС, который не только повышает процентную ставку, но и изымает долларовую ликвидность из системы с постепенным ускорением. Если до июля 2018 года ФРС изымала из системы по $10 млрд., то с июля начнет изымать уже по $40 млрд. в месяц.
Нацбанк РК и российский ЦБ на фоне стабилизации постепенно понижали процентную ставку и в июне практически в один голос заявили, что пространство для дальнейшего понижения исчерпано. Это полностью согласуется с вышесказанным, ведь действия ФРС приводят к дефициту долларов, который дорожает из-за этого, выводу капиталов из развивающихся рынков, которые уходят в гособлигации США, доходность которых на этом фоне растет.
В этом плане, вариантов исхода немного: для процентной ставки Нацбанка путь только вверх, а для тенге – только вниз. Вопрос лишь в том, как сильно и как быстро это будет происходить.
– Память народная очень хорошая, цепкая, и все прекрасно помнят, что произошло в августе 2015 года. Монетарная власть утверждала, что народу не о чем беспокоиться. И вот опять эта благостная статистика. Уж не намерены власти в очередной раз усыпить бдительность населения, чтобы форсировать неблагоприятные для него события на валютном рынке?
– Я не ожидаю повторения сценария 2015-го. Для этого больше нет ни соответствующей конъюнктуры, ни соответствующей базы. Напомню, что в 2015 году курс тенге был фиксированным и устанавливался директивно в коридоре, определенным Нацбанком, незадолго до этого прошли выборы, в угоду которых курс держали на фоне ухудшающейся внешней конъюнктуры, сжигая валютные резервы, после чего объявили о переходе на свободноплавающий курс, который резко отпустили. Это дало эффект сжатой пружины, когда ее резко отпускаешь.
Сейчас таких условий больше нет. Тенге не ходит вслед за нефтью, этот фактор отошел на второй план, а текущее ослабление больше связано с оттоком капитала из страны и полномасштабным удорожанием доллара против всех валют мира. Мы видим, что курс изменяется достаточно плавно и умеренно, и не вызывает шоковой реакции в экономике. Есть смысл ожидать такого же поведения и в дальнейшем.
– Не кажется ли вам, что наше правительство мыслит очень конъюнктурно и выправляет экономическую ситуацию исключительно за счет валютного курса? Главное, чтобы были поступления в бюджет, нефтяные компании оставались в хорошем плюсе по прибыли за счет низкого курса тенге, а народ – он же, дескать, получает доходы тенге и его курс по большому счету не касается?
– Это правда, но лишь отчасти. Казахстан – это экспортная страна, основная составляющая которой является сырье – нефть, металлы, уран, уголь. Остальное производство, которое представляет из себя продукт следующего технологического передела, неконкурентноспособно и пользуется спросом разве что только в рамках Евразийского союза, в котором проблем с доступом к рынкам более чем достаточно.
С другой стороны, Казахстан в отличие от России пообещал, что ухудшение внешней конъюнктуры не повлияет ни на размер пенсий, пособий и зарплат, ни на их индексацию по инфляции. Надо сказать, что это свое обещание правительство держит, но, чтобы и далее исполнять свои обязательства, взятые перед населением, правительство вынуждено ориентироваться на курс тенге, не допуская его чрезмерного укрепления.
К этому же добавляются и внутренние проблемы, к примеру, с банковским сектором, для разрешения которых Нацбанк включает печатный станок, заливая проблемы деньгами, что, впрочем, в сухом остатке может и не решить существующие дисбалансы. При этом, важно не допускать роста инфляции выше обозначенных целей в 6-8% в год и прочих негативных тенденций, которые проявляются вследствие этого.
Однако это у властей не особо успешно получается, учитывая периодическое повышение цен и тарифов и такие же периодические бензиновые и угольные кризисы, повторяющиеся с завидным постоянством, рост плохих кредитов в портфеле банков, отсутствие инвестиционного источника для стимулирования роста и развития несырьевого сектора экономики и тому подобное.
– Считаете ли вы так называемый рыночный курс тенге благом для народа Казахстана?
– Нельзя однозначно сказать, является ли рыночный курс тенге благом для народа или нет, но именно реальная, а не декларируемая политика свободного рыночного курса способна отчасти поглощать риски в экономике и отражать реальное положение дел. От этого выигрывают далеко не все, но в конечном счете это способствует большей устойчивости экономики к внешним шокам в долгосрочной перспективе.
Ситуацию, при которой нарастало внешнее давление (падение цен на нефть), а курс однозначно и жестко был зафиксирован, мы уже проходили в 2015 году.
Ни к чему хорошему это в конечном итоге не привело. Нацбанк сжег огромный объем валютных резервов, пытаясь удержать курс. Тенге укрепился по отношению к рублю, который слабел вместе с нефтью, что привело к тому, что население внезапно обнаружило, что в России автомобили стали стоить значительно дешевле, чем и воспользовались, образовав большие очереди на границе. Если это рассматривать за благо, то возможно так и есть.
Однако это привело к тому, что в стране автомобильная, банковская и обрабатывающая промышленность была поставлена на колени и оказалась на грани банкротства. И то самое население, которое еще вчера ехало в Россию, чтобы купить подешевевший автомобиль, приехав обратно, вдруг обнаружило, что его собственный завод по сборке местных автомобилей оказался на грани банкротства и не может выплатить ему зарплату. Тут вдруг население осознало, что и оно на грани банкротства, так как осталось без зарплат и не может выплатить ранее взятые кредиты под покупку того же автомобиля в России. Это уже ударило по банковскому сектору, где отмечался взрывной рост невозвратных кредитов. Можно ли это рассматривать как благо?
– Разве правительство и Нацбанк однозначно и жестко лишены в нынешних условиях возможности устанавливать выгодный для себя курс?
– Во-первых, политика свободного плавания курса не предполагает такой возможности. Нацбанк может лишь регулировать курс и сглаживать колебания через различные монетарные рычаги, такие как, например, процентная ставка, изъятие или предоставление ликвидности и так далее. А во-вторых, что считать «выгодным курсом»?
Например, по мере укрепления тенге Нацбанк постепенно опускал процентную ставку, что сдерживало это укрепление. Когда курс опустился под 310 тенге за доллар Нацбанк вышел на рынок и начал скупать доллары, изымая их и создавая спрос на него, что также сдерживало укрепление тенге.
Это один из признаков того, что правительству невыгоден слишком крепкий тенге и уровень «болевого порога», когда предпринимаются действия против роста тенге, находится как раз в районе 310-320. От директивного установления обменного курса правительство ушло ещё в 2015 году и у него теперь в арсенале только подобные рыночные механизмы.
Источник: Zonakz.net