Китайские компании добывают 24% казахстанской нефти и намерены расширять охват своих активов в других отраслях.
Поднебесная планирует инвестировать $27 млрд в 55 проектах в сфере ГМК, энергетики, машиностроения, химической и пищевой промышленности и т.д. Власти уверяют, что инвестиции сулят только выгоды, но опыт Казахстана и других стран указывает на наличие потенциальных рисков.
Когда речь заходит о Китае, официальные лица чаще всего акцентируют внимание на потенциальных выгодах как диверсификации экономики и получение дешевых денег и стараются не затрагивать тему возможных угроз. Однако текущая ситуация в Казахстане и мире показывает, что опасения населения не безосновательны.
Текущая ситуация
Китайские рабочие в Казахстане
Основной фобией казахстанцев является миграция живущих по соседству китайцев, ежегодный прирост которых составляет половину населения Казахстана. Власти всячески пытаются развеять этот страх и снизить градус антикитайских настроений. Так много ли на самом деле рабочих из Поднебесной в Казахстане?
Китай – лидер по привлечению иностранной рабочей силы в РК: в 2010-2017 гг. прибыло около 100 тыс. китайских рабочих (треть всей иностранной рабочей силы). Это более чем в два раз превышает показатель Турции, которая находится на втором месте.
Также в последние годы наблюдается рост количества китайских рабочих и их доли в общем объеме иностранной рабочей силы. С 2013 по 2017 год количество китайских рабочих возросло в два раза, а их доля – с 27 на 43%.
Большое количество китайских рабочих связывают с ростом инвестиций. Однако корреляции рабочей силы с объемом инвестиций не наблюдается. Например, несмотря на то, что США, Нидерланды и Швейцария являются основными инвесторами Казахстана, они привлекают значительно меньше рабочих.
Предпосылкой для роста иностранной рабочей силы является не столько объем инвестиций, а сколько сферы инвестирования. Например, основной причиной роста китайских рабочих в РК является строительство автотранспортной магистрали Западная Европа – Западный Китай. В среднесрочной перспективе возможно привлечение дополнительных китайских рабочих, так как 55 проектов реализуются в секторах, где у Казахстана высокая потребность в иностранных кадрах (строительство, ГМК и обрабатывающей промышленности).
Диверсификация экономики
При разъяснениях властей по китайским инвестиционным проектам ставка делается на то, что они ориентированы на обрабатывающую промышленность. Однако существенных сдвигов в сторону диверсификации экономики ожидать не следует. Согласно данным Комитета по статистике, иностранные инвестиции занимают лишь 3,3% от общих инвестиций в основной капитал.
Вместе с тем, когда СМИ сообщают, что Китай вышел на четвертое место по объему инвестиций и планирует вложить еще $27 млрд, создается впечатление, что инвестиций много и они растут. Однако ежегодный объем валовых прямых китайских инвестиций (ПИИ) стабилен – в среднем $1 млрд, и составляет лишь 6% от всех ПИИ. Даже после инициации 55 инвестиционных проектов в 2014 году, скачка китайских ПИИ не наблюдается. В этой связи, китайские проекты повлияют незначительно на диверсификацию экономики РК.
Также опыт Африки показывает, что Китай не заинтересован в развитии высокотехнологичных производств в инвестируемых странах. После 20 лет тесного инвестиционного сотрудничества, структура товарооборота между странами не изменилась – Африка экспортирует сырье (нефть, железную руду и хлопок), а импортирует готовую продукцию (оборудования, электронику и текстиль).
Госдолг
Беспокойство казахстанцев также вызывает объем государственного долга перед Китаем. По заявлениям официальных лиц, у населения нет поводов для беспокойства, т.к. у Казахстана нет госдолга перед Китаем, а существует только долг гарантированный государством в размере $1,2 млрд, который был взят для строительства автодорог. Однако если рассматривать внешний долг государственного сектора в расширенном определении, т.е. с учетом организаций контролируемых государством, реальная сумма в 3,5 раза выше – $4,3 млрд. Это составляет около 40% от общего внешнего долга перед Поднебесной. И если с назначением заимствованных $1,2 млрд все понятно, то по остальным $3,1 млрд официальные лица пояснений не дают. Также, ожидается, что данный показатель вырастет, т.к. Казахстан планирует взять у Китая дополнительно $300 млн на развитие таможенной инфраструктуры.
Долговые проблемы называют одними их основных рисков сотрудничества с Китаем. По данным Center for Global Development государства Азии, Африки и Европы задолжали китайцам порядка $8 триллионов.
Легкие деньги с тяжелыми последствиями Китай дает кредиты под низкие проценты на долгий срок без лишних обязательств, что и делает его намного привлекательнее западных партнеров. Однако, при таком подходе Китая, заемщики нередко оказываются в долговой ловушке. Не сумев расплатиться с долгами, страны вынуждены предоставлять стратегические активы в виде залогового имущества. В 2015 году Шри-Ланка отдала порт Хамбантоте в пользование Китаю на 99 лет, так как не смогла погасить долг за его строительство. Правительство Таджикистана предоставило Китаю право на добычу золота на месторождении «Верхний Кумарг» для покрытия долга за строительство ТЭЦ «Душанбе-2». Пакистан, Малайзия и 17 стран Африки также затрудняются выплатить долги Китаю.
Основной причиной долговых ловушек является непрозрачность и коррупционная составляющая сделок. Новоизбранный премьер-министр Пакистана Имран Хан назвал огромные взятки главной причиной «убыточных мегапроектов». В то время как в Малайзии приостановили модернизацию железной дороги за $20 млрд и задержали по подозрению в масштабной коррупции экс-премьера Наджиб Разака. Нередко китайские предприниматели сами инициируют коррупционные схемы. Согласно исследованию Mckinsey, до 87% китайских бизнесменов в Африке признались, что давали взятки. Отсутствие прозрачности дает возможность китайской стороне максимизировать собственную выгоду и реализовывать переоцененные проекты с сомнительным экономическим эффектом. По оценке китайско-африканской исследовательской группы Университета Джона Хопкинса, Кения значительно переплатила за строительство железной дороги стоимостью $4 млрд, окупаемость которой займет не менее 20 лет. По проекту Кения должна ежегодно выплачивать китайской стороне $120 млн, в то время как за 2018 год доходность железной дороги составила только $57 млн. Кенийская сторона обеспокоена, что проект требует значительных субсидий со стороны государства и, в случае неуплаты, страна лишиться порта Момбаса.
Есть ли риски для Казахстана?
Потенциальная коррупционная составляющая сделок является наибольшим риском и для Казахстана. Согласно индексу восприятия коррупции, Казахстан расположился на 7 пунктов ниже Пакистана, который испытывает значительные долговые трудности из-за непрозрачности взаимных проектов.
Примечательным является тот факт, что даже страны которые на голову выше Казахстана по индексу восприятия коррупции как Малайзия и Шри Ланка попали в долговую ловушку Китая. Одной из причин может быть умение китайской стороны угождать и убеждать должностных лиц в необходимости принятия решений выгодных китайцам. Например, по информации издания Время, руководство казахстанского филиала Huawei требует от сотрудников налаживать тесные связи (дарить подарки, организовать совместные ужины, рыбалку, поездки в Китай) с сотрудниками госорганов и нацкомпаний, отвечающих за проведение закупок товаров и услуг. Старания китайских предпринимателей вкупе с недостаточной прозрачностью повышает возможность договоренностей, не отвечающих интересам Казахстана.
Одним из ярких примеров является реализация экономически неэффективного и переоцененного проекта как LRT в Нур-Султане. В июле текущего года Глава государства К.Токаев раскритиковал его строительство, отметив нецелесообразность запуска LRT c пропускной способностью 146 тыс. при пассажиропотоке 2 тыс. человек в сутки по данному маршруту.
Много вопросов вызывает и стоимость проекта. Строительства одного километра наземного метро в Нур-Султане ($67-80 млн/км) обходится в три-четыре раза дороже чем в аналогичный проект в Узбекистане ($21,2 млн/км) и на 34-60% дороже чем даже в Дубае ($50 млн тенге/км).
Изначально проект оценивался в $1,9 млрд (741 млрд тенге) (без учета операционных затрат), что сопоставимо с суммой, которую Казахстан потратил на развитие обрабатывающей промышленности в 2015-2019 гг. (878 млрд тенге) и в пять раз (!) больше чем Правительство тратит на другие приоритетные направления как поддержка МСБ (146 млрд тенге) и цифровизация (141 млрд тенге). При этом, если госпрограммы предусматривают конкретный экономический эффект в виде роста обрабатывающей промышленности, производительности труда, экспорта и т. д., то предполагаемый эффект от LRT непонятен.
Факт того, что вопросы по данному проекту появились по прошествии четырех лет и только в результате критики Президента говорит об отсутствии механизмов по отсеиванию сомнительных проектов на начальных этапах.
Также коррупционные уголовные дела в отношении руководств организаций, оперирующими китайскими средствами как «Астана LRT» и КазАвтожол, сигнализирует о низкой эффективности в реализации проектов.
Защита интересов
Еще одним потенциальным минусом для Казахстана может быть недостаточность переговорной силы при дальнейшем углублении сотрудничества с Китаем. Вхождение в ЕАЭС показала неспособность Казахстана в достаточной мере защищать свои интересы при взаимодействии с более влиятельным партнером. Оптимистичные ожидания по выходу на рынок РФ с населением 145 млн человек не оправдались. За годы интеграции структура товарооборота с РФ не изменилась – львиную долю составляет импорт (70%). Ежегодный торговый дефицит РК – порядка $10 млрд (около 4% ВВП). РК импортирует 40% всей продукции из РФ, а поставляет только 9% своего экспорта. Основным препятствием для проникновения казахстанской продукции на рынок РФ является нетарифные барьеры как различные экспертизы, дополнительные требования на региональном уровне, негласные распоряжения и т. д.
Также, вследствие «низкой переговорной силы» РК, Россия активно продвигает инициативы выгодные своему бизнесу в ущерб казахстанскому. Правкомиссия по экономическому развитию и интеграции, которую курирует Минэкономразвития РФ, планирует принять решение не продлевать до 2032 года тарифную льготу на импорт в ЕАЭС средне- и дальнемагистральных гражданских самолетов. Данная мера повлечет дополнительные расходы для казахстанских авиакомпаний в размере $500 млн. Кроме того, Союз сахаропроизводителей России пролоббировал отмену льгот по ввозу импортного сахара в Казахстан, что приведет к снижению рентабельности отечественного кондитерского бизнеса из-за повышения себестоимости готовой продукции. Неравноправность партнерства в ЕАЭС негативно сказывается на казахстанском бизнесе и, в целом, на экономике РК.
Аналогичная ситуация может произойти при экономическом сближении с Китаем. Несоизмеримость экономического и политического веса с Поднебесной ставит Казахстан в заведомо проигрышную позицию при появлении разногласий. Как показывает опыт нерешенных проблем трансграничных рек и продолжающееся ущемление казахов в Синьцзяне, Китай занимает принципиальную позицию при столкновений интересов, несмотря на заверения о дружбе звучащих с высоких трибун.
Почему люди недовольны?
Участившиеся митинги и рекордное количество голосов за оппозиционного кандидата на президентских выборах говорит о проблемах взаимопонимания между властью и народом. Например, «приукрашенные», по мнению населения, официальные данные о средней зарплате (163 тыс. тенге), инфляции (5,3%) и безработице (4,9%) и заявления о среднем заработке семьи в 500 тысяч тенге сигнализируют о том, что власти видят искаженную картину. Кроме того, необходимость создания Национального совета общественного доверия указывает на то, что власти не получают обратную связь от населения через народных избранников.
Дополнительным раздражителем для народа является диспропорциональное распределение благ от привлекаемых иностранных инвестиций. По данным Credit Swiss, 162 человек владеют 55% богатств Казахстана ($34 млрд). Такая информация на фоне стагнации реальных заработных плат с 2013 года и случаях занижения зарплат казахстанцев на иностранных предприятиях до 10 раз создает впечатление, что выгоды от иностранных инвестиций распределяются неравномерно.
Данные факты вызывают опасения у населения, что при реализации китайских инвестиционных проектов интересы рядовых казахстанцев не будут услышаны и учтены.
Выводы
Первопричина потенциальных рисков от сотрудничества, в большей степени, в нас, чем в могуществе и усилиях Китая по продвижению своих интересов. Отсутствие прозрачности и коррупция создают предпосылки для реализации переоцененных и экономически нецелесообразных проектов. Неспособность отстоять интересы государства и отсутствие инклюзивности в распределении благ от зарубежных инвестиций ставить под сомнение выгодность для казахстанцев более тесного сотрудничества с Китаем. Сотрудничество с Китаем должно быть, но желательно без долговой нагрузки и продажи стратегических активов и сельхозземель, при этом взаимная торговля и транзит грузов могут быть оптимальной моделью сосуществования.
Азамат Есдаулетов
Источник inbusiness.kz