В последние годы правительство и Нацбанк прилагают серьезные усилия для расширения кредитования реального сектора, сообщает forbes.kz
Не стал исключением и 2018-й. Финансовый регулятор четыре раза, с 10,25 до 9%, снижал базовую ставку и лишь в октябре из-за давления на тенге пошел на уступки и поднял стоимость денег до 9,25%. Кроме того, самочувствие банков улучшали государственные программы: помимо традиционного кредитования МСБ через фонд «Даму» они участвовали в рефинансировании ипотечных займов и в новой жилищной программе 7–20–25. Главное же, продолжилась практика предоставления прямой помощи отдельным игрокам. Государственное вливание в капитал значимых банков, инициированное в 2017 году, в феврале 2018-го свернули. Отказ от программы тем не менее не помешал выкупить у Цеснабанка, второго по величине активов, неработающие займы на 450 млрд тенге, выданные аграрному сектору.
Между тем колоссальные ресурсы в 3,3 трлн тенге, потраченные на спасение БВУ за последние несколько лет, не привели к росту кредитования экономики. Если на начало декабря 2017 займы достигали 13,6 трлн тенге, то на начало декабря 2018 их объем не превышал 13,4 трлн. Выдачи корпоративному сектору упали на 12,2%, до 3,7 трлн тенге, МСБ – на 6%, до 4,5 трлн в годовом выражении. Ситуацию не спасают даже потребительские займы, второй год подряд растущие двузначными темпами. Безусловно, розница для банков – наиболее доходный и менее рискованный по сравнению с корпоративным кредитованием и МСБ сегмент. И банки розницу всецело поддерживают. В итоге за неполный 2018 год доля розничных займов выросла до 41 с 36% на конец 2017 и стала максимальной за всю историю банковской системы Казахстана.
Однако относиться к такому рекорду следует осторожно: в потребительском кредитовании надувается очередной цикличный пузырь. По данным «Первого кредитного бюро» (ПКБ), в Казахстане растет средняя задолженность на одного заемщика (с начала года показатель прибавил 3,6%). В то же время средний размер кредита снижается (на 5,2% с начала года). Цифры говорят, что казахстанцы стали брать в долг меньшие суммы, но чаще, наращивая кредитную нагрузку. В октябре 2018 она составила 1,7 займа на человека против 1,56 в октябре 2017.
Интерпретируя цифры, отметим, что закредитованность не катастрофическая, но важен сам тренд, когда кредитное бремя опережает реальные доходы населения. Среднедушевые номинальные доходы за год приросли на 6,3% при годовой инфляции 5,3%. Снижение платежеспособности в условиях дальнейшего роста внутренних цен, которое, безусловно, будет иметь место после сильнейшего падения курса тенге к доллару под занавес 2018 года, может привести к ухудшению кредитных портфелей банков и далее к очередным внеплановым мероприятиям по их спасению.
Спорная помощь
Ответ на вопрос, почему же значительная финансовая помощь банкам не привела к их полному кредитному оздоровлению, следует искать в комплексе проблем. Наиболее очевидная и лежащая на поверхности причина – высокая стоимость заемных средств. Ввиду того что казахстанские банки отрезаны от дешевых иностранных кредитов, банковские пассивы формируются тенговой депозитной базой, где все большую роль играют деньги частных лиц, ставки для которых исторически выше, чем у корпоративных клиентов. В конце 2018 номинальная доходность по розничным депозитам находилась в районе 10–11,3% годовых, займы же выдавались физлицам под 17%, а юридическим – под 12,5%. В основе ценообразования ставок лежат уровень инфляции и общая стоимость денег в стране, которые достаточно высоки. В январе этого года Национальный банк оставил базовую ставку на прежнем уровне – 9,25%, сославшись на сохранение инфляционного фона на потребительском рынке. Традиционный декабрьский опрос Нацбанком населения показал сползание девальвационных ожиданий, что снижает вероятность ужесточения монетарной политики, но и веских причин для продавливания вниз базовой ставки пока нет. Значит, высокие банковские ставки будут заморожены до очередного решения финансового регулятора.
Другой серьезный барьер для банковского кредитования – вмешательство государства в кредитный процесс путем реализации собственных госпрограмм. Во-первых, через программы государство предлагает деньги на льготных условиях, делая банковское предложение неэффективным, ведь БВУ не могут соперничать с бюджетом, ЕНПФ и печатным станком Нацбанка по стоимости ресурсов. Во-вторых, государственные деньги раздаются банкам на нерыночной основе, без учета уровня риска, качества и масштаба банковского бизнеса. В-третьих, средства получают, в том числе, компании, которые в нормальных условиях вряд ли смогли бы привлечь финансирование по причине собственной неэффективности. В итоге банки демотивированы в улучшении своих кредитных продуктов и поиске качественных заемщиков, а компании не стремятся работать над ошибками.
Доклад Всемирного банка об экономике Казахстана в 2018 «Вызовы экономической диверсификации в условиях стагнации производительности», который обсуждался экспертами в декабре, лучше всего характеризует эту тенденцию. «Государственный сектор неоднократно предоставлял финансирование банковскому сектору по субсидируемым рыночным ставкам для поддержки роста кредитования. Президент Назарбаев в своем годовом Послании в октябре поручил Национальному банку выделить еще 600 млрд тенге (почти $2 млрд) в виде долгосрочной поддержки ликвидности банков. Однако вместо предоставления кредитов банки накапливают ликвидные активы (почти 41% от всех активов), что отражает слабые стороны как банков в части платежеспособности, так и корпоративного сектора. В результате, несмотря на двухзначный рост кредитования физических лиц, общий рост кредитования в 2018 остался на том же уровне», – говорится в документе.
Избыточную ликвидность стерилизует Нацбанк, используя инструменты открытого рынка, во избежание серьезных колебаний на валютном рынке. По оценке аналитиков компании Halyk Finance, с января по декабрь 2018 года изъятие ликвидности центробанком выросло на 1%, до 3,9 трлн тенге, что составляет 29% совокупного ссудного портфеля банковского сектора. Основным инструментом вывода денежной массы с рынка выступают краткосрочные ноты, составляющие 90% изъятой Нацбанком ликвидности. За 11 месяцев 2018 объем выпущенных нот прирос на 9,5%.
В свою очередь и. о. председателя правления Halyk Finance Мурат Темирханов на презентации доклада Всемирного банка, рассуждая на тему перезапуска кредитования, отметил, что одна из ключевых проблем правительства и бизнеса в том, что все ждут от банков дешевых кредитов и, если их нет, в кредитование вмешивается правительство. Это привело к тому, что в активах БВУ накопились деньги, которые те не знают куда девать, МСБ перекредитован. Кроме того, субсидирование государством малого и среднего бизнеса через «Даму» не оправдывает себя: если посмотреть, сколько кредитов выдал фонд, это несколько процентов от всего кредитования МСБ.
- Деньги идут избранным, чаще неэффективным компаниям с негативным капиталом. Ликвидность у банков большая, но дорогая. Надо идти по пути макроэкономической стабильности, к низким процентным ставкам через снижение инфляции. Когда мы добьемся, что Национальный банк будет нормально работать с Минфином и фискальная политика будет согласована с монетарной, а инфляция, как на Западе, станет 2–3%, тогда кредиты будут по приемлемым ставкам. Государство через субсидирование ставок должно помогать либо всем – но этот путь пахнет социализмом, – либо никому, – считает Темирханов.
Неэффективность – на выход
Банкиры давно и открыто называют дефицит качественных корпоративных заемщиков в числе первопричин слабого кредитования. К примеру, весной 2018 года на полях банковской конференции заместитель председателя правления крупного банка говорил, что по этой причине взрывного роста кредитования уже не будет – скорее будет медленный, восстанавливающийся. Однако, по утверждению банкира, ставки кредитов становятся ниже и клиенты могут быстрее гасить займы, наращивая оборачиваемость кредитного портфеля. Инфляция в 6% и рост ВВП в 4% приведут к кредитному скачку, прогнозировал собеседник. Как мы видим, по итогам года инфляция снизилась до 5,3%, экономика выросла на 4,1%, но кредитование по-прежнему в отрицательной зоне. Причина простая – корпоративный сектор переполнен долгами, новых бизнесов не появляется на фоне структурных проблем в экономике, значительного присутствия в ней государства и высокой степени монополизации.
На сегодняшний день основной спрос на заемные деньги от банков формирует МСБ, хотя, как отмечалось выше, его доля в экономике мала, порядка 30%. Устойчивые госкомпании, напротив, занимают в экономике огромное место, однако получают финансирование либо от государства и квазигосударственных организаций в лице ЕНПФ и фонда «Байтерек», либо благодаря своим высоким рейтингам привлекают средства из-за рубежа. Частные экспортеры сырья, имеющие большое влияние на экономику, традиционно финансируются за рубежом, или им помогает государство.
Расширить платежеспособный спрос на рыночное кредитование можно прежде всего за счет снижения доминирования государства в экономике и отказа от помощи государства неэффективным компаниям. А для этого нужны реальные структурные реформы. В докладе ВБ говорится, что драйверы роста экономики в виде увеличения сырьевых цен исчерпаны, государство уже не может в прежних объемах поддерживать внутренний спрос и надо переходить к наращиванию производительности труда. Однако поднять производительность не так-то просто. Спад, наблюдающийся в последние десятилетия, вызван системными факторами. Главные из них – ограничения в развитии частного сектора, которые находят отражение в низком уровне входа новых компаний на рынок. Тогда как исследования показывают, что новые небольшие компании более продуктивны, чем старые большие. Из-за сохраняющейся защиты неэффективных крупных компаний, квазигосударственных и частных, процесс «созидательного разрушения», когда менее продуктивные компании уходят с рынка, в Казахстане не происходит. Это говорит о том, что важнейшие элементы рыночного преобразования экономики еще не завершены.
Главный экономист по Центральной Азии Всемирного банка Хулио Ревийя, представлявший доклад в декабре, отмечал достижения правительства в рамках диверсификации экономики: изменение законодательства и создание организаций для выполнения этой задачи. Тем не менее структура экономики, производственные активы и экспортные показатели все еще аналогичны экспортным статьям 15-летней давности: нефть и горнодобывающий сектор продолжают доминировать.
- Некоторые производственные показатели, конечно, улучшились, однако экономика не развилась таким образом, как ожидалось, и это представляет собой проблему. Где правительство поработало хорошо, так это макроаспекты, в частности прошла либерализация обменного курса. Казахстан фактически стал более конкурентоспособной экономикой, но в то же время стал беднее из-за роста стоимости импорта, – отметил Ревийя. – Девальвацию нужно компенсировать более высоким производством несырьевого экспорта. Но этого не произошло. Более конкурентоспособный частный сектор и даже госкомпании не смогли воспользоваться преимуществом. Нет показателей скачка производства и роста экспорта продукции, как в других странах. Например, Чили, которая добывает большие объемы меди, усиленно развивает нетрадиционные виды экспорта. 20 лет назад там вообще не было производства лосося, а сейчас Чили – второй по величине экспортер этой рыбы.
Представитель ВБ советует не защищать неэффективность. И позволить компаниям со слабыми показателями уходить с рынка, иначе они будут поддерживать низкую производительность, а это приводит к искажению экономической реальности. Нужно создавать равные подходы к конкуренции, вне зависимости от политических связей бизнеса.
Темирханов отмечает, что для снижения дефицита ненефтяного сектора через рост производительности труда следует увеличивать добавочную стоимость – человеческий капитал или инвестиции в инфраструктуру. Однако вливаний в человеческий капитал не происходит, средства распыляются на дотации и субсидии.
Что делать с проблемными заемщиками
Структурные реформы в экономике давно назрели, однако вряд ли получится провести их в ближайшее время. Вместе с тем остается проблема закредитованности небольших частных компаний, которую надо решать как можно быстрее. Если состояние заемщиков ухудшится, банкам придется увеличивать провизии, наращивая давление на капитал. Председатель совета Ассоциации финансистов Казахстана (АФК) Елена Бахмутова предлагает заняться расчисткой таких портфелей.
Прежде всего, по ее мнению, следует восстановить рыночный статус кредитования, повысив ответственность заемщиков за взятые в долг средства.
- К сожалению, у нас бытует такое восприятие в обществе, что банки изначально плохие и от них нужно защищать заемщиков. Людей не надо выселять из квартир, залоги забирать нельзя. Но это все нарушает правила игры, создает неправильную мотивацию со стороны заемщика. Банк лишь посредник, он фронтирует сделку, деньги взяты из депозитов и отданы заемщикам. Всепрощенческая политика приведет к тому, что банк не сможет вернуть деньги депозиторам. Это аксиома, о которой забыли, – отмечает Бахмутова.
На ее взгляд, чтобы постоянно не вливать капитал в банки, помогать надо исключительно эффективным заемщикам. Для этого нужно расчленять эффективный и не эффективный бизнесы, чтобы «зомби-бизнес», поддерживаемый системой субсидий, начал исчезать из деловой среды.
- Если будут поддерживаться только эффективные предприятия, то в отсутствие каких-либо макроэкономических шоков, притом что уровень роста экономики достигнет 4% и понизится стоимость денег, помощь банкам не понадобится. Помогать – значит прощать и улучшать условия для заемщиков, – уверена Бахмутова.
По мнению председателя совета АФК, государственные программы должны быть заточены на нефинансовую поддержку заемщиков: «Наш рынок узкий, чтобы бизнес был рентабельным, надо помогать изыскивать рынки сбыта, кооперацию, особенно в сельском хозяйстве, формировать ликвидные залоги. Они будут снижать кредитный риск экономики. А финансовые организации должны предоставлять деньги на стандартных условиях. Если базовая ставка 9,25%, то нельзя получать деньги ниже этого уровня». Например, можно помогать на первичном этапе отдельным технологичным стартапам, но это не должно становиться системой. Главное, чтобы банки и рынок капитала играли свою роль и не возникало дисбаланса на рынке. Чтобы заемщик не уходил из банков в менее прозрачные и менее регулируемые МКО и кредитные товарищества. Или риски, таким образом, уйдут с организованного рынка и завтра могут внезапно свалиться на головы.
Как видно, дискурс о восстановлении банковского кредитования – серьезный и проходит на высоком экспертном уровне. Но для того, чтобы решить вопрос окончательно и бесповоротно, нужны политическая воля и желание бизнеса (банковского и в нефинансовом секторе) честно конкурировать, повышать эффективность и брать на себя ответственность за результаты своей деятельности, то есть «слезть с иглы» государственных дотаций и тендеров. К этому бизнес-сообщество, скорее всего, не готово. Можно прогнозировать, что ситуация с кредитованием до конца этого года с места не сдвинется. Банки продолжат чистить портфели, а регулятор – ужесточать контроль за их финансовым состоянием в целях предотвращения новых банкротств.