Уже много лет экономика Казахстана находится в застое, сообщает Forbes Kazakhstan. Все её успехи за последние 15 лет произошли благодаря высоким ценам на нефть. Несмотря на множество госпрограмм (текущих и ушедших в бесславное небытие), сегодня не видно никаких драйверов для долгосрочного роста несырьевой экономики.
Докризисные годы потрачены впустую
«Тучная десятилетка» сравнительно высоких цен на нефть (с 1999 по 2008) привела к существенному укреплению экономики Казахстана. При этом, несмотря на благоприятную внешнюю среду, с самого начала этого периода было очевидно, что без смены модели роста и без необходимых для этого структурных реформ Казахстан будет обречен жить только за счет продажи природных ресурсов, а не талантов и предприимчивости народа Казахстана.
Уже тогда президент и правительство прекрасно осознавали проблему, которая стоит перед экономикой страны. Чтобы понять это, достаточно почитать послание президента, озвученное в октябре 2000.
В этом послании, с точки зрения экономики, для меня ключевой фразой стала «мы должны сформировать мощный частный сектор в экономике». А с точки зрения политики ключевые фразы звучали так: «… отход от принципов демократизации есть отход от общемировой тенденции, есть путь в никуда. (…) сегодня темпы политической реформы в обществе несколько отстают от масштабов экономических преобразований».
Также, с учетом текущей сложной дискуссии о земельной реформе, я бы отметил следующую фразу в послании 2000 года: «необходимо, наконец, определиться с землей. Крестьяне должны получить механизмы выведения права землепользования в рыночный оборот…».
С точки зрения реформ, «тучный период» неплохо начался. Однако затем наши власти стали постепенно заражаться «ресурсном проклятием». Исследователи этого явления отмечают, что «легкие» сырьевые деньги развращают правительства многих стран. Власти позволяют себе принимать решения, которые идут на пользу не всему обществу, а отдельным элитным группам и самим чиновникам. Госуправленцы могут позволить себе грандиозные ошибки, которые никак не сказываются на благосостоянии народа и на их карьере.
Развитие Казахстана в 2000-2007 показывает, что в этот период мы полностью соответствовали шаблону «ресурсного проклятия». В это время экономика Казахстана росла в среднем на 10% в год. Это был просто великолепный рост, которого мы вряд ли когда-то еще достигнем. В то же время, на фоне столь интенсивного роста существенные структурные сдвиги в казахстанской экономике так и не материализовались.
Напомню, чем закончился этот период. Во второй половине 2007 начался мировой финансовый кризис, в результате которого немедленно пострадали наши крупнейшие коммерческие банки из-за своей крайне большой зависимости от внешних долгов. После этого в Казахстане с большим шумом взорвался «мыльный пузырь» на рынке недвижимости. В 2008 резко упали цены на нефть. Однако низкие цены продержалось недолго и восстановились уже к концу 2009.
С точки зрения «ресурсного проклятия» стало показательным послание президента, сделанное в феврале 2007.
В начале этого года цена на нефть была на исторически самом высоком уровне, и ничто не предвещало кризиса или падения цен на «черное золото». На фоне большого потока нефтедолларов в страну власти смотрели на будущее страны в розовых очках.
В такой ситуации, с точки зрения экономики в послании 2007, вместо «развития частного бизнеса» ключевой фразой стало: «госхолдинги должны занять ведущее место в обеспечении конкурентоспособности и реализации национальной стратегии, направленной на успешную интеграцию Казахстана в мировую экономику». То есть за семь лет власти изменили стратегию развития страны от построения либеральной рыночной экономики на основе частного бизнеса к построению госкапитализма.
Напомню, что госкапитализм характеризуется крайне высокой долей государства в бизнес-активах страны. Правительство само начинает заниматься бизнесом. Чиновники выступают инвесторами в бизнес-активы и сами решают, какие виды бизнеса надо развивать и финансировать, особенно с точки зрения индустриализации и диверсификации. То есть, в Казахстане вместо частных начали преобладать государственные бизнес-инициативы.
Также госкапитализм характеризуется «ручным» управлением экономикой, когда вся экономическая политика сводится к командно-административному распределению нефтяных денег.
С точки зрения политики в послании 2007 года ключевые фразы также начали звучать совсем по-другому: «У нас формируется своя модель политических реформ, свой «казахстанский путь» политического транзита». В послании уже не идет речь об отставании политической реформы от масштабов экономических преобразований, вместо этого говорится о расплывчатой поэтапности таких реформ.
Посткризисное переосмысление
Послания 2008 и 2009 с точки зрения структурных реформ были ничем не примечательны. В них основной фокус был на антикризисных мерах. С точки зрения возобновления реформ стало показательным послание президента, озвученное в январе 2010.
Финансовый кризис в Казахстане явно заставил власти вновь переосмыслить модель роста экономики. В послании 2010 вообще не упоминаются госхолдинги и госкомпании и ничего не говорится об их роли в развитии экономики. Вместо них на первое место опять вышел частный бизнес. В послании, в частности, говорится: «Ядром диверсификации будет предпринимательство. Мы хотим видеть мощный предпринимательский класс, готовый брать на себя риски, осваивать новые рынки, внедрять инновации. Именно предприниматели, являются движущей силой модернизации экономики».
Другим новшеством послания стал фокус на иностранные инвестиции в несырьевую экономику. «Очевидно, что для реализации наших планов по диверсификации одних лишь государственных ресурсов будет недостаточно. Ее основным источником должны стать прямые иностранные инвестиции».
С точки зрения политики, после 2000 и до настоящего времени уже ни разу не шло речи о том, что темпы политической реформы отстают от масштабов экономических преобразований. С того времени ключевой формулой стала известная «сначала экономика, потом политика». Власти вроде бы не против политической либерализации, однако реформы в этом направлении переносят на неопределенное будущее.
Потерянные посткризисные «золотые годы»
В 2010 среднегодовая цена на нефть марки Brent чуть-чуть не дотянула до $80 за баррель. Затем с 2011 и до второй половины 2014 цены на нефть практически постоянно находились на отметке выше $100 за баррель. После этого цены начали быстро падать, и всё, что происходило с ними в последние два года, вы и сами прекрасно знаете. Главной особенностью текущего падения цен на нефть стало то, что все эксперты хором прогнозируют долгосрочность текущих низких цен на нефть.
Пятилетку (с начала 2010 и до конца 2014) можно смело назвать «золотым» периодом для Казахстана. Нефтедоллары падали на нас как Ниагарский водопад. Даже с корректировкой на инфляцию исторически таких высоких цен на нефть такой долгий срок никогда не было.
В такой ситуации «ресурсное проклятие» опять накрыло наши власти. К тому времени правительство уже научилось говорить правильные слова о структурных реформах. Однако на первый план вышла другая ключевая проблема. Слова правительства стали кардинально расходится с делами.
В доказательство достаточно вспомнить о том, сколько в эти «золотые» годы было сказано слов о разгосударствлении экономики и масштабной приватизации. Однако, несмотря на все эти лозунги, госкапитализм в Казахстане продолжал активно разрастаться. За этот период доля государства в бизнес-активах страны значительно выросла. При этом самые большие государственные вливания в госхолдинги были сделаны в уже проблемном 2015, когда «золотой» период безвозвратно ушел. Также за этот период мы так и не смоли отойти от «ручного» управления экономикой.
Насколько серьезны проблемы экономики?
Главной особенностью нашего «ресурсного проклятия» является то, что, даже если мы не будем делать никаких структурных реформ, при долгосрочных ценах на нефть в районе $40 за баррель в нашей экономике не может быть кризиса как минимум ближайшие 10 лет. Экономический кризис является мощным мотиватором для проведения структурных реформ. К сожалению, в Казахстане этот стимул не работает.
При таких низких ценах на нефть нашей палочкой-выручалочкой является Нацфонд. В принципе, он для того и создавался, чтобы помочь экономике, когда упадут цены на нефть, либо когда исчерпаются наши природные богатства. Единственное, мы все ожидали, что Нацфонд всерьез понадобиться только будущим поколениям. Однако судьба распорядилась другим образом.
Пик кризиса мы уже пережили, когда перестали фиксировать курс и отпустили нацвалюту в свободное плавание. За этот период нефть падала до уровня ниже $30 за баррель, а курс тенге к доллару примерно в это же время обесценился до 383 KZT/$1. Из-за почти двукратной девальвации тенге в 2015 в стране резко выросла инфляция и снизились реальные доходы населения. В Казахстане сильно упал спрос на товары и услуги, в результате чего пострадал весь бизнес, не ориентированный на экспорт.
Однако на этом все худшие сценарии для Казахстана закончились. С января 2016 цены на нефть выросли и, соответственно укрепился тенге. Ежемесячная инфляция снизилась до 0.5%, что дает основания ожидать, что инфляция в 2016 будет в рамках, запланированных Нацбанком (6%-8%). Даже если цены на нефть опять вернутся на уровень $30 за баррель, обесценение тенге в процентном отношении будет на порядок меньше, чем это было в 2015. Соответственно, давление на инфляцию также будет на порядок меньше.
При низких ценах на нефть резко увеличилась зависимость госбюджета от трансфертов из Нацфонда, и наша «заначка на чёрный день» перестала расти и стала потихоньку уменьшаться. Однако, даже при цене $30 за нефть Нацфонда хватит нам на 5-10 лет. В этом нам помогает свободное плавание тенге. На сегодня помощь Нацфонда госбюджету в тенге резко выросла, однако из-за девальвации долларовый эквивалент такой помощи практически не изменился.
Опять двадцать пять
После последнего падения цен на нефть наши власти вновь обновили повестку структурных реформ. Опять начались новые волны приватизации и привлечения иностранных инвестиций в несырьевую экономику. Который раз правительство пересмотрело программу индустриализации и диверсификации. Власти вновь вспомнили, что мы до сих пор не достигли необходимого уровня верховенства закона, у нас недостаточно транспарантное и подотчётное государство, и так далее.
Однако при этом никто из властей не задался вопросом: мы это уже несколько раз проходили, так почему же нет результатов? К сожалению, на сегодня не просматривается что-либо кардинально новое, отличающее текущие реформы от ситуации пятнадцатилетней давности.
Для меня очевидно: сегодня у властей страны растет убежденность в том, что в период ухудшения экономической ситуации в стране любое ослабление госконтроля над экономикой чревато ростом политических рисков. По всей видимости, эти опасения перевешивают любые аргументы, связанные с кардинальными структурными реформами.
В результате у правительства все споры и дискуссии крутятся вокруг сравнительно безопасных и в этом смысле удобных для власти тем — распределения денег Нацфонда и ЕНПФ, инфляции, параметров денежно-кредитной и бюджетно-налоговой политики, и так далее. Особенностями этих тем является то, что обсуждать их можно бесконечно долго, с глубокомысленным выражением и привлечением огромного количества участников, однако экономика продолжает оставаться в застое и никаких структурных изменений в ней не происходит.
Ключевая проблема здесь в том, что структурные реформы – это крайне сложная и тяжёлая работа, которая в краткосрочном периоде может привести к ухудшению экономической ситуации и снижению благосостояния населения. Поэтому, в условиях отсутствия экономического кризиса в стране, правительство предпочитает просто имитировать реформы.
Для меня очевидно, что сегодня власти действуют, как Насреддин в известной притче, когда он поспорил с эмиром бухарским, что научит своего ишака богословию за 20 лет. При этом Насреддин не боится неминуемой казни. «Ведь за двадцать лет, — говорит он, — кто-нибудь из нас троих обязательно умрёт — или эмир, или ишак, или я».
Как преодолеть «ресурсное проклятие»
В текущей ситуации для запуска кардинальных структурных реформ видится только одни путь. Нужно срочным образом запустить давно обещанную политическую либерализацию. Последние 15 лет уже показали, что формула «сначала экономика, а потом политика» не работает. В принципе, у нас никогда и не было такой формулы. Вместо неё было «сначала распределение нефтяных доходов, а потом политика».
В стратегии «Казахстан 2050» говорится, что только путем политической либерализации можно модернизировать страну и сделать ее конкурентоспособной. Я полностью согласен с этим заявлением. Однако считаю, что полную политическую либерализацию надо было сделать до 2000, когда нас еще не заразило «ресурсное проклятие».
Уверен, что если бы у нас тогда были проведены политические реформы, сегодня не было бы текущего госкапитализма, которой задавил частную инициативу, предпринимательство и полноценные рыночные отношения в Казахстане.
Повторюсь, в тучные годы наше правительство не смогло реформировать экономику, и при нём произошел откат от рыночных отношений. Теперь, уже в проблемные годы, те же самые люди проводят те же самые реформы, и не видно никакого коренного изменения в подходах. По моему мнению, решить эту проблему можно только путем создания здоровой политической конкуренции в стране.