“Реальная экономика” и “финансовая экономика” имеют фундаментальные различия. В "реальной экономике" долг и фондовый рынок, которые составляют небольшой процент к ВВП, существуют для направления сбережений в инвестиции.
В "финансовой экономике" (или “монетарно-мотивированной экономике”) рынок капитала намного больше ВВП, и он направляет сбережения не только в инвестиции, но и в гигантские спекулятивные пузыри, пишет в Business Insider известный швейцарский инвестор Марк Фабер, который точно предсказал ситуацию на рынках в 2011 и 2012 гг., а также количественное смягчение в США.
Разумеется, пузыри происходят и в "реальной экономике", но они бывают редко и из-за небольшого размера не приносят серьезного ущерба экономике, чего не скажешь о пузырях в "финансовой экономике".
Между тем, каждый инвестиционный пузырь приносит и положительный эффект: резкое ускорение темпов роста, увеличение производственных мощностей, падение цен и доступность некогда дорогих товаров и услуг для большинства потребителей.
Так, например, в XIX веке бум строительства железных дорог и каналов привел к снижению цен на транспорт, что оказало чрезвычайно позитивный эффект на экономику. Инновационный бум в 1920-х гг. и 1990-х гг. стимулировал увеличение производственных мощностей и повышение производительности труда, что в свою очередь привело к снижению цен на такие новые товары, как персональные компьютеры, мобильные телефоны, сервера и т. д. Таким образом, бумы капиталовложений, которые неизбежно ведут к небольшим или крупным инвестиционным катаклизмам, необходимы и являются важной частью капиталистической системы.
В то же время только в "реальной экономике" (с небольшим рынком капитала) пузыри можно сдерживать доступностью сбережений и кредитов; в то время как в "финансовой экономике" (с непропорционально огромным рынком капитала по сравнению с размером экономики) неограниченный доступ к кредитам ведет к спекулятивным пузырям, которые не поддаются контролю.
Хорошо известно, что каждый пузырь создает “белых слонов” (или инвестиционные сделки, в которых расходы превышают потенциальную прибыль). Но в связи с тем что во время пузырей в "финансовых экономиках" появляется огромное количество гигантских “белых слонов”, положительный эффект инвестиционного бума не может покрыть негативные последствия пузыря. Это происходит из-за того, что слишком много спекулятивного и заемного капитала оказывается замороженным в инвестиционных “белых слонах”.
В связи с этим следует отметить, что в начале 1980-х гг. США имели более “реальную экономику”, чем сейчас. Сегодня она напоминает больше “финансовую экономику”. В 1981 г. капитализация фондового рынка была менее 40% от ВВП, а весь кредитный рынок составлял 130% от ВВП. В настоящее время капитализация фондового рынка и весь кредитный рынок превышают 100% и 300% от ВВП соответственно.
В то же самое время потребительский бум в США, который был “инициирован” Рональдом Рейганом в первой половине 1980-х гг. с помощью бюджетного дефицита, привлек значительный объем дешевого импорта из Азии, сначала из Японии, Тайваня и Южной Кореи, а затем и из Китая. Даже если бы Пол Волкер (глава ФРС с 1979 по 1987 гг.) не проводил активную монетарную политику, направленную на борьбу с инфляцией, повышая процентную ставку в 1980-1981 гг., инфляция замедлилась бы довольно сильно в середине 1980-х гг. Это объясняется тем, что рынок был перенасыщен и качественный импорт из Азии и Мексики давил на потребительские цены в США. Таким образом, с помощью или без монетарной политики Пола Волкера за высокой инфляцией в 1970-х гг. последовала бы дефляция в 1980-х гг.
В итоге многие экономисты, включая Алана Гринспена (глава ФРС с 1987 по 2006 гг.), начали верить, что активная монетарная политика может оживить экономику, а инфляционное давление ликвидируется с помощью жесткой кредитно-денежной политики.
Теперь давайте назовем истинные причины ссудно-сберегательного кризиса (S&L) в начале 1990-х гг., финансового кризиса в Мексике в 1994 г., азиатского кризиса в 1998 г. и нынешней экономической стагнации. Во всех перечисленных кризисах проблемы начались вместе со свободной монетарной политикой и излишним кредитованием.
Таким образом, Карл Маркс был прав, когда говорил, что кризисы будут более разрушительными по мере развития капитализма. Окончательный коллапс произойдет во время одного из кризисов, который будет таким крупномасштабным и разрушительным, что уничтожит структуру всего капиталистического общества.