Председатель правления Halyk Bank в эксклюзивном интервью Forbes.kz рассказала, как происходило объединение двух банков
- Умут Болатхановна, расскажите, пожалуйста, насколько тяжело вам досталась интеграция с Qazkom?
- Интеграция заняла больше полутора лет. По сути она началась в начале 2017, когда к нам поступило предложение от Кенеса Ракишева. Этому предшествовали следующие события. В феврале 2016 произошло падение рейтинга Qazkom до преддефолтного CCC. В декабре 2016 банк уже не мог отвечать по своим обязательствам и обратился за помощью в Нацбанк. Банк получил стабилизационный заём на 400 млрд тенге. Но этого не хватило, и в феврале 2017 ему предоставили еще 220 млрд. В это время с нами уже вели переговоры. Да, мы не знали, что из себя представляет Qazkom, но прекрасно понимали часть его портфеля, перешедшего из БТА, поскольку ранее проводили due diligence этого банка.
В декабре 2016 у Qazkom был cash gap (кассовый разрыв) 73%, из которых около 50% - операционные расходы. То есть банк проедал свой капитал и депозиты вкладчиков, допустив отрицательный денежный поток. Мы это видели. Поэтому первой нашей реакцией на предложение о покупке было: зачем нам это?
Но пошли обсуждения с участием правительства, Нацбанка, Кенеса Ракишева. Все понимали, что у Qazkom три пути: банкротство, национализация или поиск стратегического инвестора. Банкротство негативно сказалось бы на всём банковском секторе страны, население запаниковало бы, и пошли бы оттоки денег у всех банков; начался бы кризис неплатежей. С национализацией уже был негативный опыт БТА. Поэтому мы в итоге сказали, что готовы идти на сделку при условии, что будет оказана помощь государства. В первую очередь мы настаивали, чтобы из Qazkom был изъят «гнойник» на всём банковском секторе страны – портфель БТА. Мы даже не хотели в него заглядывать и считали, что государство должно выделить средства и забрать его в Фонд проблемных кредитов (ФПК).
- А потом государство выделило помощь, исчисляемую уже триллионами тенге…
- В феврале 2017 было принято решение, что 1 трлн тенге будет выделен из Нацфонда, еще 1 трлн - из бюджета, и 240 млрд было сформировано в самом ФПК. Эти 2,4 трлн должны были пойти на погашение займа БТА в Qazkom через покупку активов. Как технически прошла сделка? ФПК купил активы, которые сидели внутри кредита БТА в Qazkom. А БТА продал свои активы (по сути – залоги), получил деньги и тенге-в-тенге погасил заём Qazkom.
- Население думает, что часть этих денег ушла в песок. Что на самом деле?
- Qazkom же, получив 2,4 трлн тенге, 1 трлн сразу же вернул в госбюджет, ещё 820 млрд тенге сразу же было возвращено Нацбанку. Оставалось 575 млрд тенге господдержки – на поддержание ликвидности. Из них львиная часть ушла на погашение депозитов нацкомпаний – многие из них тогда с нетерпением ждали, когда смогут вывести свои деньги из Qazkom. И как только мы зашли, произошёл отток около 200 млрд тенге – в основном депозитов нацкомпаний.
Из активов, что ушли в ФПК, часть просто нужно восстановить, где-то достроить, где-то дофинансировать, что-то переоценить и продать. Однозначно сказать сложно, но там точно есть активы и ими нужно заниматься. Но! Заниматься быстро. Уже прошёл год — а ни одного решения по ФПК нет. Хотя есть клиенты, готовые выкупить какое-то залоговое имущество.
- Кстати, вам же в своё время предлагали купить и БТА?
- Да, мы проводили due diligence БТА от и до в 2013. Мы были тогда в очень сложных переговорах с «Самруком» и правительством. Нам сказали: поменяем ваш пенсионный фонд на БТА Банк. Последовали жёсткие переговоры. Мы сказали: хотите — забирайте пенсионный фонд, но банк нам не нужен. Потому что он не стоил даже ноль тенге. Туда нужно было ещё довложить капитал. Нам ответили: не хотите – тогда есть Казком, который даст $1 млрд.
И теперь мы видим, к чему всё привело. Такие сделки должны проводиться очень профессионально и грамотно. Нельзя что-то слепить и отчитаться, что якобы всё нормально и проблема решена. Я всегда говорила: лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Надо было с БТА ещё тогда проблему кардинально решать сразу - не случилось бы такого масштаба проблем в итоге, Qazkom, возможно, смог бы устоять и решить свои собственные проблемы. Впрочем, это уже история.
- Когда вы зашли в Qazkom, сколько денег было в банке?
- Нацкомпании хранили около 1,8 трлн тенге. Еще 1,4 трлн составляли депозиты физлиц и около 1 трлн тенге – депозиты юрлиц и МСБ.
Из 4,9 трлн общего баланса банка 3,4 трлн тенге – это были проблемные займы: 2,4 трлн БТА и 1 трлн – Qazkom. То есть к моменту покупки Qazkom его капитал упал до нуля. Когда мы купили банк, нам необходимо было довложить еще 250 млрд тенге, чтобы капитал банка стал достаточен. Поэтому банк нам не подарили, как говорят некоторые, - на самом деле мы в него вложили огромные суммы. Кроме того, был затрачен колоссальный объём времени менеджмента; нам пришлось нанимать консультантов – Halyk понёс дополнительные расходы.
Зайдя в Qazkom, мы начали огромную работу по оздоровлению проблемных займов. Ведь даже после вывода активов БТА показатель NPL Qazkom составлял 46%. К слову, сегодня уже этот показатель – 23%. Для сравнения, в Halyk – 6,9%.
- А какой NPL сложится в объединённом банке?
- Он поднимется, но незначительно: будет немного выше 10%.
Работа продолжается, у нас уже есть капитал и сформированы провизии. Сегодня устойчивость и платёжеспособность Qazkom совершенно другая. Когда БТА объединялся с Qazkom, банку снизили рейтинги до CCC. Когда Halyk купил Qazkom, рейтинги купленного банка пошли вверх и до момента покупки дошли до BB.
В результате интеграции мы объединили три банка. Клиенты БТА стали клиентами Halyk, пройдя через Qazkom.
- В истории Казахстана уже был случай объединения трёх банков… У вас масштабы больше?
- Значительно. Наша сделка вообще уникальна своими масштабами не только для Казахстана, но и для СНГ: 11 млн счетов, 9 млн карт, $24 млрд - общая валюта баланса.
Теперь мы шестой-седьмой банк по размеру на территории СНГ и третий частный банк после российских Альфа-Банка и банка «Открытие». Только Halyk и ВТБ присутствуют в шести странах бывшего СССР. То есть мы стали сильнейшим региональным универсальным банком. У нас самый большой лимит на заёмщика — одному клиенту мы можем выдать свыше 200 млрд тенге. Halyk - крупнейший игрок в рознице: наша филиальная сеть — 630 отделений; у нас 4,5 тыс. банкоматов, 80 тыс. POS-терминалов. Мы также и крупнейший МСБ-банк. Мы лидируем в госпрограммах. Объединённый банк выплачивает около 60% всех пенсий в стране, обслуживает более 50% зарплатных проектов. Даже Сбербанк в России в некоторых сегментах меньше, чем Halyk в Казахстане. Мы свою роль и большую ответственность понимаем.
- Не плоха ли такая концентрация? Не создаются ли предпосылки для создания колосса на глиняных ногах?
- Очень важно, что Halyk – частный банк. Не менее важно, что Halyk - публичная компания, чьи ГДР размещены в Лондоне. На нас это налагает ответственность всё время быть прозрачными перед инвесторами.
Ну и потом 35% рынка, которые мы занимаем — это точно не монополия на рынке, где работают 32 банка. А в некоторых регионах долях Halyk Bank совсем небольшая, около 17-20%. Да, мы первые, мы лидеры, но занимаем не доминирующую долю.
- Due diligence Qazkom совпал с реалиями?
- Некоторые моменты меня лично потрясли — в детали вдаваться не буду, скажу лишь, что я была лучшего мнения о риск-менеджменте Qazkom. Часть кредитов, которые были ранее выданы и которые сейчас являются проблемными, меня удивили.
Меня удивил бэк-офис. Фронт-системы Qazkom в сфере IT очень продвинуты. Но как их разработки в итоге «садились» в бэк-офис и как многие из них - вручную, меня поразило. Halyk, напротив, сильнее в бэк-офисе, а фронты хромают. Я часто слышу, что в Qazkom классные менеджеры, людям нравится обслуживание. Может, «Халыку» этого где-то не хватает. Надеюсь, сейчас мы взяли все самое лучшее из двух банков и будем улучшаться дальше.
Честно скажу, последние месяцы были сложными и нервными. Регулярно заглядываю в интеграционный офис — жалко смотреть на коллег: с красными глазами ребята работают практически круглосуточно. Мы всё понимаем, входим в положение. Хотя когда я читаю соцсети, комментарии, если честно, сильно расстраиваюсь.
- Вы планируете, что в процессе интеграции потеряете часть клиентов?
- Мы думали, что произойдёт отток, когда только купили Qazkom. Но в действительности произошёл приток клиентов: Qazkom вырос как в МСБ, так и в рознице и по депозитам. С 2016 в регионах у Qazkom почти не было ликвидности и МСБ почти не кредитовался банком. В результате какие-то клиенты ушли. Но когда пришел Halyk и у Qazkom появилась ликвидность, клиенты вернулись. Лояльных клиентов у банка реально много. В декабре 2016 был большой отток депозитов — и «физиков», и випов, но практически все вернулись.
Сейчас, когда наши системы временно сбоят, какие-то клиенты могут эмоционально сказать, что уходят. Но в итоге людей, которые полностью закроют счёт, не будет. Все-таки сегодня надёжность банка очень важна. Да, «фенечки», бонусы, кешбэки — это хорошо. Но когда банк этим увлекается, не имея фундаментального бизнеса по доходам, это недолгая история, которая заканчивается быстро и печально — примеры уже есть. Поэтому важно смотреть на рейтинги, капитал и надёжность банка.
- Сокращение штата планируете?
- Первая волна сокращений прошла год назад, когда мы купили Qazkom – часть людей сократили, закрыли несколько отделений, например, находящихся рядом. Часть людей ушли сами, боясь увеличения объёма работы в объединённом банке.
Потом прошла вторая волна в рамках интеграции. Сокращения были в обоих банках — мы выбирали лучших сотрудников. Сегодня команда собрана из персонала двух банков.
В целом профессиональный уровень наших сотрудников очень высокий, ребята конкурентоспособные. Время от времени им делают предложения, в том числе российские и другие иностранные банки. Но состав сотрудников у нас стабильный, текучесть персонала низкая, потому что работа интересная, есть возможность профессионального и карьерного роста. Работать в лучшем банке страны сегодня очень престижно.
По материалам forbes.kz